Распутица. Роман в пяти частях - Владимир Владыкин

– Ну, давай по граммульке за нас с тобой, – бодро предложил Николай. И Юля подняла рюмочку, ей сейчас хотелось расслабиться, забыться от всего, что доставляло неприятности. В свете свечей лицо мужа казалось чужим, хотя за два с лишним месяца сожительства он стал ей родным, но вместо него она хотела бы видеть того, кого уже въяве никогда не будет. И потому, вопреки жестокой реальности, иногда пыталась наивно представлять его в своей жизни. Какую-то злую шутку играет с ней жизнь, или она сама нет-нет да начнёт истязать себя совершенно несбыточными надеждами, с которыми пора бы покончить и принять раз и навсегда того, кто сейчас сидит напротив. Он же, наверное, как и все самонадеянные мужчины, тоже считает себя самым лучшим из мужчин или мечтает быть таким. Собственно, Николай хороший, но такой, какой есть, и с этим надо считаться. Юлия улыбнулась уголками губ. Сейчас она подумала, будто Николай, как и она о покойном муже, думает тоже о своей бывшей жене. Пусть та некрасиво поступает, подло, но сердцем он принимает её прежнюю и смотрит на неё, Юлю, наверное, через сущность Антонины…

Звон хрустальных рюмок, слегка коснувшихся другу друга, прозвучал почти неслышно. Но зато они на короткое время как-то остро вспыхнули в свете горящих свечей и отдались в сердцах новобрачных чистым мелодичным звучанием, и потому казалось, их отношения должны складываться так же. В них, однако, с первых дней совместной жизни закрался заметный диссонанс, непрошено нарушавший их гармонию, к которой тем не менее стремились, но пока её достичь не могли, что смутно ощущали, так как у них ни в чём не было полного согласия. «Дети, дети, где вы, милые, сейчас? Конечно, они уже спят и видят сны. К сожалению, мои дети исподволь становятся между нами яблоком раздора», – подумала грустно она. Но вскоре предалась другим мыслям. Николай опять налил ей коньяку. Первая рюмка ударила в голову и заглушила все её недавние переживания. Николай говорил, что она сводит его с ума, когда кто-то из мужчин бывает с ними рядом. Его это всегда донельзя раздражает, и он готов даже всех поубивать. Он так неимоверно её любит, что всё женщины перед ней меркнут и почти ничего не стоят. Он боится разочароваться в ней, и чтобы она как можно меньше общалась с Евгенией, этой бесовкой, которая дурно, должно быть, влияет на неё, Юлю. Если она терпит все её побочные связи, то это набрасывает нехорошую тень и на неё.

Они выпили ещё по рюмке, затем ещё по одной, так что от бутылки коньяка осталось только на донышке, но она уже больше не хотела пить. К тому же под ложечкой порядком припекало и в гортани отчего-то стояла горечь. Она стала бессмысленно смеяться, как дурочка, откидывая при этом голову назад. Николай задул свечи и понёс жену в комнату, куда от остывавших свечей распространялся запах воска, и ей почему-то казалось, будто она в церкви вдыхает ладан (куда надо бы зайти снова и поставить свечки).

В комнате она лежала в постели, Николай включил бра, но Юля не хотела света и шёпотом попросила выключить. С улицы даже на пятый этаж в окно сквозь сиреневые шторы проникал свет фонарей. С лестничной площадки доносились мужские и женские голоса.

Николай встал, закрыл дверь в прихожую. Юлия поднялась и сняла с себя платье, оставшись в комбинации, потом и её сняла, надела подаренный мужем пеньюар. Николай с каким-то нетерпением потянул жену за руку, она засмеялась и подчинилась его порыву. Юлия провалилась в какой-то любовный бессознательный дурман, и он сладчайшей волной подхватил, поднял кверху, точно пушинку. Ей казалось, она парила далеко отсюда и даже не слышала, как из неё вырывались приглушённые стоны. Какая-то волшебная сила овладела ею, и тепло облекло всё тело приятной истомой, и она не чувствовала себя. Николай своими горячими горьковато-сладкими губами накрыл её губы, и ей казалось, будто её губы раздавил, как тугие ягоды, и теперь слизывал с них сок. Она была во власти каждого его движения. Перед её лицом блестели глаза – словно вспарывали темень. Он овладел ею с такой силой, что у неё от наслаждения помутилось сознание, точно окутывалось тёплым ласковым облаком. И инстинктивно помогала ему вопреки тому, чего бы постеснялась делать, если бы была она трезвой. Но любовь под влиянием хмеля толкает совершать естественные для двоих движения, в которых строгая пуританская мораль почему-то отказывает женщине, называя их непристойными. Уж что природой предусмотрено, того нельзя осуждать, а ведь совсем недавно она от этого нового понимания была далека. Эта тема для неё всегда казалась неподлежащей обсуждению. А вот Евгения позволяла себе рассуждать на эту тему не без пошлых замечаний. Она давно пребывала в мире алькова с посторонними мужчинами, как дышала воздухом, и всё потому, что у Евгении большой опыт порочных отношений с мужчинами. И для неё это вполне естественное состояние, какого никогда не достигнут другие женщины, и она их искренне жалела, о чём не стеснялась говорить и Юле. Но та только слушала подругу и посмеивалась, полагая, что Евгения просто её разыгрывала. Хотя она почти всерьёз говорила, что нет такой женщины, которая во время любви не была бы в том же состоянии, что и продажная женщина, поэтому они переживают одни и те же ощущения.

И Юлия сейчас была близка к тому, чтобы признать и больше никогда не отрицать этой истины. Удивительно, что есть такие женщины, для которых нет разницы, любят они или нет, но им в равной мере приятно вступать в близость с одним и тем же лишь только нравящимся им мужчиной. Но для неё это было вовсе не всё равно, так как с тем, который ей ни капли не нравился, она никогда не станет спать…

С того дня Юлия определила свои отношения с Николаем, который их способен варьировать и тем самым доставлять ей и себе истинное удовольствие, которое с другим ей, наверное, никогда не достигнуть… Она уяснила для себя ту истину, что, как бы ни было дорого ей прошлое, надо дорожить и настоящим…

Глава десятая

Наутро Юлия осуждала себя за вольные ночные мысли, полные непристойных соблазнов, вдруг проснувшихся после близости с мужем. Теперь для неё главное заключалось в том, что Николай не сожитель – она ждёт от него ребёнка. Юлия встала раньше мужа и быстро приготовила завтрак. Было воскресенье, сестра вчера обещала приехать. Но Юле почему-то этого не хотелось. Уж лучше она с Николаем поедет к Валентине сама. Вчера он дал согласие, что будет заботиться о ней, своей жене, как следует, а Юлия почти серьёзно добавила, чтобы непременно и о детях тоже.

Валентина с детьми приехала к двенадцати часам дня. Женя подошёл к матери и уткнулся лицом в её подол. Светло-русая его головка показалась головкой птенчика, она с нежной трепетностью погладила сына и потом присела к нему, всматриваясь в его лицо. Женя хмурил брови и угловато косился на Николая, с которым весело разговаривала Валентина. Её серые глаза блестели возбуждённо, а Варя сидела на диване, засунув пальчик в рот, и беспечно смотрела на взрослых.

– Варюша, вынь палец, ты уже большая, – попросила Юля и вместе с сыном подошла к дочери. Сгребла их в кучу, прижала к себе, а потом стала что-то путано объяснять, чего сама хорошо не понимала, так как сейчас душа всё ещё была наполнена чувствами, оставшимися после брачной ночи…

– Зачем ты женилась? – спросил Женя.

– Я вышла замуж, чтобы у тебя был ещё один братик или сестричка. Скоро мы с дядей Колей поедем к Павлику.

– Зачем? Я сам хочу с Варей.

– Конечно, мы все вместе поедем! – а потом она обратилась к Валентине.

– Почему не пришла Светка с Игорем? Как они там, не передрались из-за вчерашнего? – засмеялась Юлия.

– Я их сама не видела! Игорь вёл себя, как мальчишка! – ответила сестра.

– Ничего, думать лучше будет, – вставил Николай. – Пойдём, сваха, за стол, Юля нам готовила всё утро.

– А вы будете есть, мои родные? – мягко спросила Юлия у детей, слегка заискивая перед ними, она всё-таки всё ещё чувствовала по отношению к детям и свою вину.

– Мы у тёти Вали ели, дядя Семён рыбу поймал, щуку вот такую! – радостно сообщил Женя, разведя руки в разные стороны.

– Уже скоро обедать пора, так что идите вымойте руки и живо за стол! – весело и счастливо говорила мать. – Как я соскучилась без вас. Хотела сама ехать, а вы тут как тут, как я рада!

На кухне пахло яствами. Когда все уселись за накрытый стол, Юлия с грустью заметила, что Николай так и не удостоил детей хоть каким-нибудь вниманием. Причём они платили ему тем же безразличием, что и он им. И это обстоятельство его, кажется, нисколько не волновало. Сейчас он налил в рюмки водки, но Юлия решительно отказалась, она вчера и так много себе позволила. Валентина произнесла тост за Юлю и Николая, хозяин поддержал. Детям налили в бокалы лимонад, они ели с большим аппетитом, Юля подумала, что их не очень-то там кормили, хотя Никитичне она оставляла кусок говядины, макароны, молоко, кондитерские изделия…